Камышанский Владимир Павлович, заведующий кафедрой гражданского права ФГБОУ ВО «Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина», доктор юридических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования РФ, заслуженный деятель науки Кубани
ПОЗИТИВИСТСКИЙ И ЕСТЕСТВЕННО-ПРАВОВОЙ ПОДХОДЫ К ПРАВОПРИМЕНЕНИЮ: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ
УВАЖАЕМЫЕ КОЛЛЕГИ!
Любая научно-практическая конференция юристов предполагает поиск новых способов и правовых средств решения назревших проблем совершенствования действующего законодательства и практики его применения. Думаю, что сегодняшняя ежегодная конференция в Севастопольском государственном университете не является исключением.
Для начала позвольте напомнить, что согласно ст. 1 Конституции РФ Российская Федерация является правовым государством! В процессе осуществления правоприменительной деятельности судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону (ст. 120 Конституции РФ). Казалось бы, все более чем понятно и очевидно. В ст. 10 Конституции Российской Федерации закреплен принцип разделения властей.
Разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, как известно, является необходимой предпосылкой становления и развития гражданского общества в любой стране.
Это означает, что законодательная ветвь власти должна писать законы, исполнительная – исполнять волю народа, действуя законно и добросовестно, а судебная – защищать права и законные интересы граждан, руководствуясь исключительно Конституцией РФ и законом!
К сожалению, объективная реальность в России на сегодня такова, что все ветви власти увлеклись законотворчеством, создавая для себя удобные правила поведения. Принимаемые новые нормативные акты не всегда удачно вписываются в уже сложившуюся в России правовую систему, что создает проблемы для их применения.
Применяя нормы права, следует в первую очередь уяснить для себя истинный смысл содержания законодательной нормы[1]. И этот процесс должен носить объективный характер, быть подчиненным определенным законам логики. Он не должен быть плодом интуитивного восприятия и понимания смысла закона его правоприменителями в лице государственных или муниципальных служащих.
К сожалению, возникающие при этом спорные отношения между гражданами и органами власти не всегда единообразно разрешаются и отдельно взятыми судьей, прокурором, адвокатом, следователем.
Профессор Б.А. Кистяковский в начале прошлого века предлагал признать методологию «самосознанием и совестью науки». Только это сравнение с совестью подчеркивает должным образом ценность методологии.[2]
Применительно к процессу применения норм права в науке и практике гражданского права в течение веков исторически сложились два подхода, естественно-правовой и позитивистский. В зависимости от степени концентрации государственной власти в руках ее исполнительной ветви власти эти два подхода периодически менялись местами.
К сожалению, в последние десятилетия, как справедливо отмечает профессор Ротань Владимир Гаврилович, толкование актов законодательства судами приобрело интуитивный, иррациональный или органолептический (с помощью органов чувств человека) характер. По существу, суды, особенно высшие судебные инстанции, осуществляют свободный поиск права, то есть делают то, чему юристов-практиков и студентов учила школа возрожденного естественного права в конце ХIХ – начале ХХ века.[3] Такой подход по своему содержанию близок к школе возрождения естественного права.
Эта деятельность получила название судебное правотворчество и судебное право. Как отмечает Михаил Николаевич Марченко - заведующий кафедрой теории государства и права и политологии МГУ, советник Председателя Конституционного Суда РФ, согласно устоявшемуся в научной литературе представлению судейское право является неотъемлемой составной частью национального законодательства и «в реальной действительности проявляется не иначе как система общеобязательных принципов и норм, содержащихся в судебных решениях[4]». Далее М.Н. Марченко пишет, что формы судейского права «обладают такими общими признаками и чертами, как наличие в их содержании не только индивидуальных, но и общих норм, их общеобязательный характер, распространение содержащихся в них правил поведения на неопределенный круг лиц, многократность применения»[5].
Надо полагать, что такое понимание судебного правотворчества приемлемо к странам англо-саксонской правовой семьи, но не к России.
Сущность естественно-правового подхода к пониманию права сводится к тому, что право – это один из видов социальных регуляторов, которые не лишены таких категорий, как духовное, идейное и нравственное. Право должно основываться на этих началах, которые будут иметь приоритет над нормами права. Понятия «право» и «государство» разделены, поскольку право возникает «естественным путём» раньше государства, право даруется природой или Богом, что является высшей точкой. Государство находится ниже, поэтому должно соблюдать естественные права и свободы человека.
По мнению С.С. Алексеева основная ценность естественно-правового подхода заключается в том, что «таким путём оказывается возможным выйти из замкнутого круга одних лишь юридических явлений и непосредственно с ними связанных ... и увидеть… предосновы права».[6]
Мы исходим из того, что правоприменение не является плодом интуиции, чувств или свободного полета мысли судьи в процессе осуществления судейского усмотрения. Оно подчиняется определенным методологическим правилам. Соблюдение этих правил должно стать делом чести правоприменителя, поскольку их несоблюдение может привести к нарушению законности, свети на нет труд законодателя.
При естественно-правовом подходе к пониманию права правило поведения является правовым настолько, насколько оно соотносится со справедливостью и высшим разумом. Для естественно-правовой теории основные права и свободы первичны по отношению к законодательству.
В отличие от естественно-правовой теории позитивизм вводит понятие «субъективное право» как производное от объективного права, установленного, созданного государством. Государство гарантирует субъективные права и устанавливает юридические обязанности в нормах, составляющих определенную систему. Позитивизм обеспечивает тождественность права и закона.
Достоинство позитивизма в том, что он:
- фиксирует посредством норм права границы дозволенного и запрещенного поведения;
- указывает на прямую связь права и государства, его общеобязательность;
- подчеркивает формальную определенность, т.е. закрепление правил поведения в нормативных правовых актах государства.
Позитивизм ориентирует на соблюдение законности, обеспечивает приоритет законов перед иными гражданско-правовыми нормативными актами. Кроме того, нормативное понимание права раскрывает роль права как властного регулятора общественных отношений.
Проблема заключается в том, что на практике и в юридической науке нарастает тенденция регулировать общественные отношения не в соответствии с буквой и духом норм действующего законодательства, а путем попыток их обхода по различным основаниям, в том числе под лозунгом восстановления справедливости.
Для доказательства наличия этой проблемы возьмем всего два примера, имеющие отношение к срокам исковой давности и приданию обратной силы закону.
Пример первый. Вызывает сомнение законность и обоснованность фактического пересмотра итогов приватизации спустя 30 лет и изъятие приватизированных объектов недвижимости в федеральную собственность[7]. Как известно, по инициативе Генеральной Прокуратуры России в последние годы ускоренными темпами были рассмотрены иски в интересах неопределенного круга лиц якобы как средство борьбы с коррупционными преступлениями. В результате без вступления в силу решений суда о коррупции конкретных должностных лиц, причастных к незаконной приватизации, объекты недвижимости изымаются у собственников в федеральную собственность по надуманным основаниям или из соображения восстановления справедливости и целесообразности.
Здесь вполне уместно обозначить по этому вопросу позицию нашего Президента РФ В.В. Путина. Она заключается в следующем. Так 4 ноября 2003 г. Президент РФ В.В. Путин заявил: «Я категорический противник пересмотра результатов приватизации, даже если исходить из того, что эти результаты не являются идеальными, потому что, по моему глубокому убеждению, это приведет к серьезным негативным последствиям для экономики и, соответственно, как последствие, и для социальной сферы».[8]
В свою очередь Генеральный Прокурор РФ заявляет, что прокуратура таким образом реагирует на допущенные нарушения закона, создающие угрозу национальной безопасности и экономическому суверенитету страны. Проверки проводились на стратегических предприятиях, конечные владельцы которых причинили ущерб интересам нашего государства, осуществляя целенаправленные действия по снижению потенциала производства.
Краснов И.В. утверждает при этом, что никакого пересмотра итогов приватизации нет. Исковая работа прокуратуры не затрагивает добросовестных собственников приватизированных предприятий. Иски предъявляются лишь в тех случаях, когда ответчики нанесли прямой ущерб безопасности страны и национальным интересам.[9]
То есть речь идет о возмещении ущерба безопасности страны и национальным интересам недобросовестными собственниками приватизированного тридцать лет назад государственного предприятия. В таком случае возникает вопрос о правовой природе основания изъятия в федеральную собственность таких предприятий. Что это конфискация или национализация имущества ответчика? Конечно, это не национализация, поскольку национализация носит возмездный характер (ст. 306 ГК РФ).
Это конфискация. Согласно ст. 246 ГК РФ под конфискацией следует понимать случаи, предусмотренные законом, когда имущество может быть безвозмездно изъято у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения.
Конфискация имущества согласно уголовному законодательству (ст. 104.1 УК РФ) есть принудительное безвозмездное изъятие и обращение в собственность государства на основании обвинительного приговора, если преступление совершено из корыстных преступлений.
Как известно, Генеральная прокуратура РФ мотивирует свою деятельность по изъятию приватизированных объектов в федеральную собственность не только выявлением фактов причинения ущерба интересам российского государства. осуществлением частными собственниками целенаправленных действий по снижению потенциала производства, сокращению необходимых площадей, распродажи ценного оборудования, а также когда получаемые доходы не шли на модернизацию и развитие заводов не исполнялись социальные обязательства и планомерно ликвидировался экономический потенциал предприятий.[10] За всем этим стоит скорее целесообразность, чем законность, поскольку в ГК РФ нет таких оснований прекращения права частной собственности юридических лиц путем изъятия предприятий в федеральную собственность.
Второй пример. растянувшееся уже на десятилетие, не основанное на законе, лишение ученых степеней кандидата и доктора наук. По сути, ВАК Минобрнауки РФ принимает решения на основании подзаконного нормативного акта – Положения о порядке присуждения ученых степеней № 842, которое вступило в силу с 1 января 2014 г. Придание обратной силы правилу о 10-летнем сроке на отмену решения о присуждении ученой степени в новом Положении № 842 на отношения, при которых действовал срок три года, совершенно очевидно, противоречит Конституции РФ. Согласно п. 1 ст. 54 Конституции РФ «закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет». Причем положения ст. 54 Конституции РФ основываются на общепринятых принципах справедливости и гуманизма и сформулированы в соответствии со ст. 11 Всеобщей декларации прав человека и ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах.
Более того, 28 июня 2022 г. Пленум Верховного Суда РФ принял постановление № 21 «О некоторых вопросах применения судами положений главы 22 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и главы 24 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации». Этим же Постановлением ВС РФ судам предписано не применять нормативный правовой акт, противоречащий закону или иному имеющему большую юридическую силу нормативному правовому акту, независимо от того, был ли он оспорен в другом деле, и руководствоваться нормативным правовым актом, имеющим большую юридическую силу (абз. 2 п. 20).
Но, как говорится, воз и ныне там. ВАК Минобрнауки РФ продолжает энергично продолжает сове не очень благое дело. Насколько мне известно, в текущем году лишен ученой степени один из соискателей, которому в июне 2011 года диссертационным советом была присуждена ученая степень кандидата юридических наук.
Заявленная цель этой кампании – борьба с плагиатом и повышение качество диссертационных исследований с помощью весьма сомнительной российской системы обнаружения текстовых заимствований «Антиплагиат». В итоге мы получили обратный результат. На пути к требуемой оригинальности в 75-80 процентов грубейшим образом безнаказанно нарушаются права цитируемых авторов, чьи мысли излагаются диссертантами так называемыми «своими словами», зачастую не имеющие ничего общего с оригиналом. Вместо ежегодных 32 тысяч защит диссертаций мы имеем 7,5 тысяч и укомплектованность вузов России штатными преподавателями не более 50 процентов по даже нормативам позднего СССР (соотношение преподавателей к студентам - один к десяти), когда наша наука и образование высоко котировались в мире.
Вот к чему может привести ошибочное толкование отдельно взятой нормы подзаконного нормативного акта. К сожалению, не стоит в повестке российской юридической науки достаточно острая проблема востребованности результатов науки гражданского права нашими законодателями и правоприменителями.
Такова сегодня практика применения российского законодательства. Под лозунгом борьбы за справедливость фактически нарушаются законодательные нормы материального права. К сожалению, стремление правоприменителей разрешить спор в пользу продекларированных истцами публичных интересов вопреки нормам действующего законодательства находит поддержку и в научной среде.
Обратимся к науке и позиции отдельных наших ученых относительно того, как надо применять нормы действующего объективного права. По мнению Бондарь Николая Семеновича[11], заведующего Центром судебного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, судьи Конституционного Суда РФ в отставке, доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ, заслуженного юриста РФ, суд является генератором нетипичных источников правоприменения (выделено мною – В.К.).
По мнению Н.С. Бондаря первым в ряду правовых явлений, относящихся к исходным нормативным факторам утверждения нетипичных источников судебного правоприменения, является профессиональное правосознание судьи. То есть нетипичный источник права является плодом правосознания судьи.
С учетом места и роли суда в системе российской государственности Н.С. Бондарь понимает природу и назначение судебного правотворчества в формально-юридическом плане как поиск дополнительных, не предусмотренных законодательством возможностей осуществления правосудия на основе принципа справедливости. Этот принцип, как известно, всегда имел в российском обществе особое правовое и нравственно-этическое значение.
Совершенно очевидно, что принцип справедливости является одним из основополагающих принципов гражданского права, получивший закрепление с декабря 2012 года в ст. 1 ГК РФ. Однако обращаться к нему в процессе правотолкования следует только после того, как исчерпаны все возможности толкования писанной нормы права и извлечения из нее логических норм с помощью специальных правил толкования. Мы исходим из того, что смысл нормы должен быть прежде всего выведен из самого же закона с учетом других его норм в их системной, логической связи, а также исторических условий и цели ее создания.
Толкование норм не может ограничиваться только установлением смысла прописанного в норме правила поведения. Оно должно также предполагать поиск и обнаружение еще и скрытого их содержание (логические нормы). При этом следовало бы учитывать, что правовые нормы, которые в актах законодательства текстуально не закреплены, а закреплены только логически, составляют большинство норм гражданского права[12].
Это огромный резерв обеспечения законодательного урегулирования имущественных отношений. Вскрытие этого резерва позволяет существенно сократить потребность в принятия новых законодательных актов. Извлечение логических норм позволит существенно повысить эффективность реализации принципа экономии правового регулирования[13].
Выводы степени (a fortiori), от противоположного (a contrario), от предыдущего правового явления к последующему и наоборот должны не только получить развитие в границах юридической науки, но и стать повседневным инструментом правотолкования каждого юриста-практика.
Юридической науке известны такие способы толкования правовых норм, как систематический, логический, телеологический, исторический. С их помощью мы сможем подтвердить либо опровергнуть языковой смысл нормы.
В советский период развития науки гражданского права общепринятым считалось мнение, которое довольно точно выразил А.С. Пиголкин, который, не отрицал наличия творческого элемента в процессе толкования, называя его «своего рода искусством, где необходимо активное применение интерпретатором своих знаний и опыта».[14] При этом профессор А.С. Пиголкин считал недопустимым привнесение толкованием права нового содержания в правовую норму.
Аналогичную позицию занимала и Т.Я. Хабриева, негативно высказываясь о возможности «подправления» закона с помощью толкования при игнорировании воли законодателя. Более того, она настаивает на возможности установления единственного правильного понимания смысла нормы[15]. При определении соотношения толкования с конкретизацией норм права Т.Я. Хабриева подчеркивает, что толкование не должно вносить ничего нового в содержание толкуемой нормы. Оно лишь способствует правильному пониманию соответствующих предписаний, а конкретизация предполагает дальнейшее развитие, детализацию правовой нормы, т.е. дается более развернутое и в этом смысле новое содержание[16].
Безусловно, толкование права не следует смешивать с правотворчеством. Первое имеет своей целью установить смысл правовой нормы и наиболее полно раскрыть его. Второе - создать новое правило поведения.
На наш взгляд недопустима подмена правоприменительными органами функций законодательных органов и нарушение принципа разделения властей. В этой связи мне более симпатична позиция профессора Нерсесянца В.С. о том, что судейское правотворчество представляет собой весьма опасный и по сути своей антиправовой симбиоз законодателя и судьи в одном лице[17].
Вместе с тем по мнению некоторых ученых-юристов изменившаяся политико-правовая система и постмодернистские правовые концепции требуют переоценки и уточнения данных утверждений. Так профессор В.В. Лазарев отмечал, что в XXI в. практический аспект классической теории толкования утрачивает свой первоначальный смысл, постмодернизация правового мышления объявляет право открытой, динамичной, постоянно обновляемой системой, а ее понятия - постоянно трансформирующимися, наполняемыми новым содержанием[18]. Так, постулат о том, что в текст правовой нормы не может вноситься нового содержания при толковании, теперь не должен быть воспринят как всеобъемлющая истина без уточнения некоторых тонкостей.
Законы создаются для того, чтобы они исполнялись, практически претворялись в жизнь, чтобы достигались те цели, на которые рассчитывал законодатель. В противном случае сам этот институт не имел бы смысла. Простое принятие все новых и новых правовых норм не может само по себе дать желаемого социального эффекта[19]. Вместе с тем мало написать хороший закон, необходимо еще, чтобы практика его применения была полезна и доступна людям.
Следует признать, что исследования теоретиков толкования актов законодательства создали добротную научную основу для развития отраслевых исследований. Они весьма полезны особенно для науки гражданского права. Стремительное развития гражданского законодательства в постсоветский период позволило накопить богатый эмпирический материал, нуждающийся в глубоком анализе, отраслевых обобщениях и насыщении логическими нормами на доктринальном уровне. Это позволит существенно облегчить труд правоприменителей и будет одерживать от соблазна на интуитивном уровне формировать свою правовую позицию, в том числе при отправлении правосудия.
Я очень рад, что на передовых рубежах этого важнейшего направления юридической науки находится еще молодая, но подающая большие надежды научная школа толкования гражданско-правовых актов Севастопольского юридического института во главе с ее научным руководителем и идейным вдохновителем профессором Ротань Владимиром Гавриловичем!
Хочется пожелать вам, уважаемые коллеги, новых творческих успехов на пути к покорению сияющих вершин этой благородной научной цели!
БЛАГОДАРЮ ЗА ВНИМАНИЕ!
[1] Ротань В.Г., Камышанский В.П. Методология рационального толкования положений гражданского законодательства на примере ст. 401 ГК РФ)/ / Власть Закона. 2025. № 2. С. 25-59.
[2] Кистяковский Б.А. Методология и ее значение для социальных наук и юриспруденции // Юридический вестник. 1917. Кн. XVIII. С.46.
[3] Ротань В.Г. Переход от интуитивного к рациональному толкованию актов гражданского законодательства как основное условие совершенствования правоприменения // Актуальные проблемы развития гражданского права и процесса на современном этапе. Материалы II Всероссийской научно-практической конференции. Краснодарский университет МВД России. С. 40. (С. 39- 45)
[4] Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судебное право: учебное пособие. – 2-е изд., перераб. и доп. – Москва: Проспект, 2024. С. 5.
[5] Марченко М.Н. Указ работа. Там же.
[6] Алексеев С.С. Собрание сочинений. В 10 т. Т. 7. Философия права и теория права. Москва. Статут. 2010. С. 26.
[7] См. более подр.: Камышанский В.П. К вопросу о законности признания сделки недействительной по иску прокурора в интересах неопределенного круга лиц и Российской Федерации в городе Сочи (колонка редактора) // Власть Закона. 2023. № 2. С. 16-26; Камышанский В.П. От незаконной приватизации к незаконной национализации: этапы большого пути // Власть Закона. 2023 № 4. С. 16-23.
[8] Путин В.В. обещает не пересматривать итоги приватизации // https://lenta.ru/news/2003/11/04/putin/ (дата обращения 20.09.2025 г.)
[9] Интервью Генерального прокурора Российской Федерации Игоря Краснова «РБК» // https://epp.genproc.gov.ru/web/gprf/about-the-proc/management/7142f408-7855-4f10-aa4a-2f143930f03b
[10] Интервью Генерального прокурора Российской Федерации Игоря Краснова «РБК» // https://epp.genproc.gov.ru/web/gprf/about-the-proc/management/7142f408-7855-4f10-aa4a-2f143930f03b
[11] Бондарь Н.С. Суд – генератор нетипичных источников правоприменения (в контексте отечественного конституционализма) // Российская юстиция. 2023. № 12.
[12] Ротань В.Г. Переход от интуитивного к рациональному толкованию актов гражданского законодательства как основное условие совершенствования правоприменения // Актуальные проблемы развития гражданского права и процесса на современном этапе. Материалы II Всероссийской научно-практической конференции. Краснодарский университет МВД России. С. 42.
[13] См.: Горобец В.Д. О принципе экономии правового регулирования и его значимости для законотворческого процесса // Право и государство: теория и практика. 2019. № 9 (177). С. 6 -7.
[14] Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. М., 1962. С. 35.
[15] См.: Хабриева Т.Я. Избранные труды: В 10 т. Т. 1. М., 2018. С. 47 - 48.
[16] Там же. С. 51 - 52.
[17] Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право. (О правоприменительной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 39.
[18] См.: Лазарев В.В. толкование права: классика, модерн и постмодерн // Журнал российского права. 2016. № 8. С. 15 - 28.
[19] Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права: Учеб. М., 2004. С. 308.
